В начале 2000-х в Новосибирске на частные деньги попытались сделать бизнесом оборонную разработку Института катализа СО РАН — безопасную для атмосферы дезактивацию химического оружия. В результате получился производитель очистителей воздуха «Тион», который позже обосновался в Технопарке Академгородка, сумел закрепиться на корпоративном рынке, взять инвестиции у оконного гиганта БФК, разработать и обеспечить производство и массовые продажи бризеров — домашних приточных очистителей воздуха. Как только начинающие промышленники всё это сумели, то объявили, что теперь займутся бизнесом по спасению российских школ от деградации — хотя бы в части уроков физики. Директор «Тиона» Дмитрий Трубицын объяснил корреспонденту Сиб.фм, как это получилось.

Компанию «Тион», она же компания «Аэросервис», чиновники в Новосибирской области привыкли приводить в пример как местный бизнес, основанный на местной же инновации, который довёл разработку до конечного потребителя. Как у вас сейчас успехи с конечным потребителем?

Стоит пояснить, чтобы было понятно: «Тион» — это наша торговая марка, и сейчас мы представляемся клиентам скорее как группа компаний «Тион». «Аэросервис» — это исходное юрлицо, с которого всё началось. Наш основной бизнес — это по-прежнему разработка и производство систем комплексной очистки и обеззараживания воздуха. Наша ниша — медицинские учреждения, мы поставляем оборудование в строящиеся и реконструируемые клиники по всей стране — автономные, канальные системы и ламинарные потолки, которые используют в операционных и реанимационных помещениях. Мы продолжаем кратно расти с момента начала продаж в 2008 году.

Прогноз по прибыли можете раскрыть?

Как любая компания, занимающаяся наукоёмким продуктом с большой долей интеллектуальной собственности, мы неплохо зарабатываем. Я не могу сейчас назвать точные цифры, потому как они зависят, например, от того, определяем ли мы прибыль до того, как часть средств инвестируется в проекты развития, или же проекты развития мы относим к затратам.

Если вернуться к конечному потребителю, то в этом году мы разработали и запустили продукт в сегменте домашних хозяйств. Это бризер «Тион О2» — прибор, который обеспечивает приток в квартиру очищенного от пыли, выхлопных газов, промышленных выбросов и подогретого до нужной температуры воздуха при полностью закрытых окнах. Прибор решает классическую проблему потребителя: если окно открыть, то становится шумно, грязно и холодно, если закрыть, то становится душно и влажно.

Как мы и предполагали, продукт оказался востребован, и в итоге мы столкнулись с ограничением не в объёмах продаж, а в объёмах производства.

Вы говорили, что вынесли производство в Китай.

Да, часть производства. Ключевые элементы мы производим здесь — фильтры, источники высокого напряжения и так далее.

Однако всё, что не содержит интеллектуальной собственности, мы вынесли в Китай.

Это развязывает руки, увеличивает производительность, кроме того, в России мало мест, где могут, например, профессионально лить пластик.

На фоне материальной истории успеха вы уходите в нематериальный образовательный бизнес? Что случилось?

Наши ощущения такие: мы долго лезли на вершину, и вот перед нами открылась долина возможностей. Можно заниматься этим сегментом очистки воздуха, можно этим. Воздух — это самый потребляемый продукт в мире. Но чтобы этими возможностями воспользоваться, нам нужны кадры. А для нас основной источник кадров — это физфак Новосибирского государственного университета. И мы увидели, что качество выпускников снижается — и это не старческое брюзжание, вот, мол, в наше время было лучше — а объективные показатели.

В чём выражаются эти объективные показатели?

Они менее самостоятельные, у них недостаточный кругозор, они не умеют организовать свою работу. Дело не в том, знают они законы Ньютона или не знают, а в том, умеют ли они работать, разобраться в новой теме, могут ли быстро учиться.

Стали разбираться с причинами. Казалось бы, физфак кадры как готовил, так и готовит, там ничего не поменялось. А вот качество и количество подготовленных абитуриентов сокращается. Стали разбираться с абитурой.

Россия замыкает рейтинг 20-ти самых успешных систем школьного обучения в мире, писал журнал The Economist в 2012 году.

По нашему мнению, причины здесь две: первое — это количество часов на преподавание физики, которое, в основном, сокращено в школах до двух в неделю, второе — это учителя физики в школах, многие из которых недостаточно квалифицированы и мотивированы. Часто это люди пенсионного возраста, глядя на которых школьник не имеет ни малейшего шанса понять, что учить физику может быть интересно и круто. Кроме того, есть свидетельства, что два часа в неделю почти не отличаются от ноля часов — школьник просто не успевает зацепиться и всё забывает. А четыре часа — это уже резкое улучшение.

Понятно, что просто попытка решать свои кадровые проблемы, начиная при этом со школьников, выглядит безумием. Уж на одну компанию кадры как-нибудь наскрести можно. Но есть и другая причина — это просто интересный проект.

Если нам эту задачу удастся решить хотя бы на уровне Новосибирской области, то мы поставим себе галочки в пацанские книжечки.

Есть и третий фактор, он, скорее, личный. 20 лет назад в Академгородке ещё была жива затея под названием Турнир юных физиков.

Эти турниры шли параллельно со школьными олимпиадами, и там учили решать открытые исследовательские, зачастую плохо формализованные задачи в условиях дефицита информации и нехватки времени, управлять командой и проектами.

И через эту школу 20 лет назад прошла заметная часть ядра нашей команды, и я в том числе. И теперь мы понимаем, что именно тогда нас обучили правильным подходам, которые мы сейчас используем и в нашем бизнесе.

Потом эта идея затухла.

Да, её идеолог Владимир Шелест уехал в Германию. Но пару лет назад возникла команда единомышленников, которая подготовила группу ребят, и те неплохо выступили на общероссийской олимпиаде. Тогда мы подумали, что эту идею в Академгородке нужно возродить. И вовлеклись в этот проект.

Следующий логический шаг — массовая провокация интереса у школьников. Это проект по запуску в школы студентов физфака, которые бы провоцировали этот интерес. А следующий шаг, чтобы увеличить плечо этого проекта, — это организация интерактивного дистанционного образования.

Со словом «школьники» в комнате появляется государство. Что сказало государство о вашей идее со студентами?

По поводу поддержки Турниров юных физиков и проекта «Студенты в школу» региональные власти сказали: «вист». Мы получили стопроцентную поддержку от всех заинтересованных сторон: деканата физфака и ректората университета, и однозначную поддержку новосибирского министерства образования и науки. Потому что если всё пойдёт хорошо, можно через пять лет закрыть проблемы с абитуриентами для всех новосибирских технических вузов. Мы пришли в десять школ, и десять из них сказали, что им это точно надо.

После того как мы им рассказываем идею, они говорят: «Ребята, а может, ещё и биологию возьмёте?»

И со второй четверти 2013-2014 учебного года мы накрываем пять школ. Если за год будет обеспечен ожидаемый эффект, то идея будет развёрнута на гораздо большем количестве школ.

Какие студенты будут преподавать, и зачем студентам это нужно?

В основном это будут студенты физфака, частично молодые учёные. Это сильные ребята, бодрые, внятные, на которых школьнику захочется быть похожим. На самом деле, мы тут не придумали ничего нового.

Стоимость обучения в одном из самых престижных учебных заведений мира — американском MIT — составляет около $57 000 в год

Барак Обама в Штатах организовал программу подготовки 100 000 новых учителей, которые провоцировали бы интерес и учили бы лучше, чем те, что есть сейчас. Где он их взял? Это студенты сильных вузов, для которых обучение в вузе становилось бесплатным в обмен на преподавание в школе. Он на это выделил 60 миллиардов долларов.

Почему нашим студентам это интересно? Во-первых, это просто интересная задача — рано или поздно человек дорастает до потребности передавать другим то, чему сам научился. Во-вторых, правильно рассказывать — это важный skill, который тебе может пригодиться много где.

В-третьих, студенты будут получать за это деньги, 5000-10 000 рублей в месяц, при том что от него потребуется около одного дня в неделю.

То есть у студента есть варианты. Можно в ресторане подрабатывать, а можно обучать детей физике, понимая, какая за этим стоит цель — исправить образование в области и в стране. Под руководством лучших преподавателей, которые будут этих студентов готовить. Наконец, студенты будут получать некие формальные бумажки о педагогическом опыте. А это важно, если делать научную карьеру и устраиваться в западный университет. Такая строчка в резюме сильно добавляет веса. Тот же Массачусетский технологический институт берёт не за количество научных публикаций, а во многом за подобную активность.

Это будут всё те же два часа в неделю?

Два часа основных занятий и факультатив для тех ребят, которые успевают проявить интерес за эти два часа.

А вы не боитесь, что угасание интереса к физике у школьников — оно не только и не столько от возраста и качества учителей, сколько от затухания последних отблесков советского прогрессорского подхода? Что просто окончательно сформировался народ, сидящий на трубе, и, по данным опросов, идеальным работодателем называющий не условный Яндекс, а конкретный «Газпром»?

Правильный вопрос, но всё-таки школьники шестого-седьмого класса ещё так не мыслят. Они ещё достаточно дети и занимаются тем, что интересно. И если ты покажешь им, что физика — это интересно, то они начнут ею заниматься без какой-то сложной рефлексии о том, что модно, а что не модно. Внутри одного класса можно создать моду на изучение физики.

Директор ФМШ Николай Яворский говорил, что достаточно появления в школе молодого симпатичного преподавателя, чтобы в ней начали появляться участники олимпиад.

То есть главная проблема не в изменении ментальности в целом, а в том, что школьники не видят примера.

Следующий шаг, то есть интерактивное видообразование, — это уже бизнес. Что такое образование? Это лекционная часть и решение задачек. У нас есть лучшие преподаватели. Давайте запишем их видеолекции. Гаджеты есть у всех. И мы можем школьникам где-нибудь в деревне дать доступ к лучшим учителям физики.

Часть, связанная с решением задач, тоже будет автоматизирована — есть постановка проблемы, а дальше у тебя есть некие скрытые или заложенные в эту задачу рассуждения, по которым школьник может пойти. Если он утыкается в трудность, система выдаст подсказку, система намекает, каких знаний ему не хватает, показывает видеоролик или задаёт наводящие вопросы. Понятно, что будет организовано и что-то вроде форума, где школьник может задавать вопросы преподавателям, которые оперативно будут отвечать.

Кто будет платить за эти курсы?

Лекционная часть по школьной программе будет бесплатной и открытой, а часть курсов с тренажёром по решению задачек, что необходимо для уверенного прохождения ЕГЭ, станет коммерческой частью. Это будут небольшие деньги. Например, 100 рублей в год.

159ЕГЭ плох тем, что его можно сдать, не до конца понимая предмет. Но он хорош тем, что это сформулированный стимул и головная боль абсолютно для всех школьников.

В интернете существуют тренажёры, но всё это не более чем перечни задач за прошлые годы с возможностью проверить, правильно ты ответил или нет. Что сделаем мы? Воспользуемся необходимостью сдавать ЕГЭ, чтобы создать ресурс, который научит не только тому, как сдать ЕГЭ, но и научит физике — научит лучше, чем если готовиться где-то ещё.

Сроки запуска уже есть?

Понадобится год, чтобы наполнить всю эту историю правильным контентом. Поэтому параллельно с преподаванием в школах будет генериться контент. Через год этот ресурс будет готов к тому, чтобы всерьёз обучать физике. И уже в следующем после запуска учебном году в планах отбить все инвестиции. Мы целимся во всю российскую аудиторию школьников. А если делать англоязычные курсы, то большая потребность в такого рода образовании есть и у индусов, и у китайцев.

Непредсказуемость российской политики, в том числе образовательной политики, не настораживает?

Если бы мы пытались стать официально утверждённым для всех школ ресурсом, то, конечно, несли подобные риски и так далее. Но мы ориентируемся просто на детей и родителей, у которых есть де-факто сформированная потребность сдать ЕГЭ. Место с правильной репутацией, но без официального статуса.

В продолжение темы взаимоотношений с властями. В июне новосибирское отделение путинского Народного фронта объявило вас одним из семи соучредителей этого движения в регионе в его новом формате. Как вы туда попали и зачем?

Там было даже сложнее. Мне предложили не только войти в состав семи соучредителей, но и должность одного из трёх сопредседателей. Это, в общем-то, было понятное и где-то лестное предложение, которое для нас открывало возможности для более плотного взаимодействия с государством, причём на федеральном уровне.

Но в силу ряда причин мне от этого предложения пришлось отказаться. Первая причина — стопроцентная занятость в развитии новых бизнес-проектов. И второе — надеюсь, никого не обижу, если так отвечу — так как мы занимаемся бизнесом и общаемся с различными заказчиками, то нам важна политическая нейтральность.

Если ты перестаёшь быть политически нейтральным — это вряд ли сильно поможет, а в каких-то случаях может сильно помешать бизнесу.

Ну и третье — околополитическая деятельность нам сейчас не близка и не интересна.

А что будет с воздухоочисткой?

В бизнесе, связанном с очисткой воздуха, всё для нас понятно, планово и системно. Мы научились разрабатывать железки и научились их продавать. Про очистку воздуха мы знаем всё. Когда всё работает, нам становится скучновато. Акционеры нашей компании по духу разработчики-инноваторы, нам интересны приключения и решения постоянно новых нетривиальных задач. А тут возможность радикальной диверсификации нашей деятельности с возможностью для гораздо более быстрого развития и с возможностью решения новых социально значимых проблем и, конечно, зарабатывания денег.

Это будет очень странным прецедентом, если компания с хорошей маржой и кратным ростом оборота вдруг решит выйти из бизнеса. Возникает подозрение, что вы что-то недоговариваете и опасаетесь, что вас выкинут с рынка климатические гиганты.

Мы не собираемся отходить от бизнеса, связанного с очисткой и обеззараживанием воздуха. Более того, в рамках основного бизнеса мы планируем запуск новых продуктов, систем очистки воздуха для автомобилей, решения для фармацевтических производств и микроэлектроники. Просто интересно со временем сместить акценты.

Источник sib.fm